Творчество > сформулированный вопрос 

   Несколько месяцев назад умер мой одноклассник – Плакидин Саша. Когда смерть уносит очень близких тебе людей – это горе, к которому нельзя привыкнуть или забыть. А смерть Саши, с которым мы почти не пересекались несколько лет, вызвала во мне немного другие чувства.
   Вот мы сидим за длинными столами в ресторане, уже выпит не один бокал вина. Шепчутся о чём-то, говорят уже и не об Александре. Встают, произносят тосты, о том, какой он был прекрасный человек, как это плохо, когда уходят молодые. Вставали все те, кто сидели рядом, один я не смог.
   Он был одуванчик. Так его называл учитель математики в 9ом классе, возможно и в 10-12 классах, но тогда я уже с ними не учился. Одуванчик. Я не помню, чтобы он злился. Я не помню, чтобы он отказывал в помощи. Он не курил, не пил, был отличником. Был явно самый талантливым в нашем классе, и это знали все. С него смеялись, но не зло, не выходило как-то зло смеяться над одуванчиком. Уроки начинались в 9.10, некоторые из класса приходили к 8ми, чтобы списать у Саши домашнее задание. Приходил и я.
   Тогда я решил уйти. Глупое совпадение, но моя фамилия в списках класса 10фм3 лицея №2. Проспал вступительный экзамен в десятый класс своей школы, и решил сделать вид, что это я так захотел. Знаешь, бывает так, делаешь что-то глупое, а потом говоришь, что это было задумано.
   Сравнивать лицей и школу не стоит, в лицее лучше учителя были, обстановка, класс получился великолепный. Три года, проведённые в лицее были действительно счастливыми. Я, как увидел во мне учитель, талантливый программист, это мне нравилось, и через год я стал уже удачно выступать на олимпиадах. На одной из них, я дал списать своё решение Плакидину. Я помню, как мне было даже немного стыдно, что те вещи, которые я решал не задумываясь, он попросту не знал. И хотел сказать тогда ему: «Плакида! Почему так? Иди ко мне в лицей, ты же лучше в этом разбираешься!». Но не сказал.
   А потом, уже когда природные способности взяли своё, и он выскочил среди нас, выпускников уже ВУЗов, я ему завидовал. Саша пробовал помочь мне тогда, я отказался. Причём не сказал «Саш, я не хочу, не могу, пойми», а сделал вид, что меня это не интересует.
   Вот я смотрю на эти столы, слышу голоса, вслушиваюсь в тосты и пытаюсь объяснить себе, почему ему мы этого не говорили? К чему это говорить сейчас? Разве кто-то сомневался, что, несмотря на свою болезнь, он хотел и помогал нам, как мог, как мы могли принять? Любой из нас и так знал, что он был самым неконфликтным, приятным и лучшим среди нас. Почему когда проще и правильней сказать правду, приходится лгать или молчать?
   И я не смог встать и сказать хоть что-то. Уже вечером запустив асю, я увидел, что его контакт онлайн.
   Почти десять лет у меня был его контакт, а мы всего несколько раз общались. Я просто не замечал его контакта среди сотен безликих имён. Заметил сейчас.
   Я слушаю и думаю, чтобы сказали эти люди на моих похоронах. Чтобы они сказали на похоронах Макса или Веталя? Почему сейчас мы это не говорим? Почему именно тут в этом жутком помещении мы говорим друг другу, что надо встречаться?
   Этот вопрос меня давно волнует, сначала просто как философский вопрос, а сейчас, похоже, стал одним из основных в моей жизни. Вопрос не в том, что мы говорим или не говорим. Вопрос в наших поступках.
   Я ненавижу ложь. Никак не могу понять, откуда такая ненависть к обычному вполне явлению в нашей жизни. Но наступаю себе на горло и лгу. Виню себя, но всё равно часто лгу. А сегодня был суд. Ничего особенного, стандартное «ничто так не разделяет людей, как общая жилплощадь». Адвокат меня мариновала два месяца назад, что вот когда меня спросит судья это, я отвечу вот это. Я согласился. Я наступил себе на горло. Но эти два месяца часто представлял себе, как я буду лгать на суде. Я говорил себе, что все лгут и это правильно. Что и так меня постоянно обманывают. Что так будет лучше для всех.

   И я сказал правду.
   Не было бы этих двух месяцев ожиданий, солгал бы.
   Адвокат передала мне записку «убью».
   В тот короткий момент, когда мы вышли из суда, мне было стыдно. Стояли рядом, смотрели друг на друга и молчали. Я виновато улыбнулся и получил порцию указаний, что теперь надо искать и что делать. Повезло мне с ней.
   Я шёл по улице, курил и радовался. «Камень с плеч». И опять задал себе этот вопрос.
   В этом случае никто не пострадал, могу оказаться в минусе только я, но это не самое страшное. Я и так в минусе.
   Гораздо хуже, когда от поступка, который хочешь сделать ты, может кто-то пострадать. И выбрать уже не так просто. Жить, держа ногу у себя на горле или сбросить камень. Заставить из-за своих принципов страдать других. Заметь, верны ли мои принципы решить нельзя – это личный вопрос. Верно?
   В этом году на вечере встреч выпускников нас пришло семь человек. И мы сидели в старом кабинете информатики, курили, пили коньяк. Аркадий Давыдович, мой учитель информатики, сидел с нами, слушал нас. Юлька уезжает опять в Америку и почему-то так не хочется её терять. Хотя после лицея виделись несколько раз. Она училась с Плакидиным в Политехе. Она его чаще видела, чем меня. Юля уезжает, наступая себе на горло.
   - Аркадий Давыдович, давно хотел сказать – все притихли, как же неприятно осознавать после лицея, что я был лидером и все, почти все ровнялись на меня. – Спасибо, что я стал программистом. Ведь это только благодаря Вам.
   И что-то сорвалось, проскочила какая-то искра и разговор из   «вчера поставил себе вот такую программу» перетёк в «как бы мы хотели обратно в лицей» «как бы я хотел таких учеников как вы».
   - Знаете, – как неприятно, что все замолкают, все слушают меня, будто я хоть чего-то добился. – меня давно волнует вопрос, почему мы наступаем себе постоянно на горло. Вот даже программирование, которое я люблю, не имеет ничего общего с тем, что делаю. Я пишу сейчас программы, которые уже были написаны. Я как белка в колесе.
   - Кем бы ты хотел быть?
   - Учителем.
   Но мирок вокруг меня не даёт мне ни одного шанса стать учителем. Я живу, наступая себе на горло. Я не уезжаю в Штаты ради лучшей жизни, как Юла, я наступаю себе на горло здесь, в этом никому не нужном государственном образовании. Не понятно ради чего.
   Мы выходим, курим, говорим какие-то глупые слова. Я думаю, отчего не сдружился с ним, ведь он мог меня многому научить. И я его чему-то.
   Был у меня друг, Женя. На год младше. Из той же школы. Они с Плакидой были лучшими программистами-школьниками. Мы дружили. Как мне нравилось слушать его гитару. А преферанс? В котором он почти всегда был победителем. А ассемблер? Я же выучил асм, только чтобы постараться догнать его…
   Глупая сора. Уже, выходит, восемь лет. Спрошу его номер аси. Если смогу не наступить себе на горло.
   Пытался найти в инете, что же со мной, выходит – кризис среднего возраста. В двадцать шесть лет? Не рано ли? И этот вопрос, который, как мне кажется, удалось, наконец, сформулировать нормально, никак не выйдет из головы.
   А ещё у меня появилась ты. Я играл, и вдруг понял, что играть я разучился.
   И любая сигарета, выкуриваемая за обычные три затяжки, заставляет меня вновь и вновь решать, что же выбрать – камень или горло. Решать, но не решить.
   Ты как искра что-то зажгла. И, возможно, наших пересечений больше не будет, но это ты уже сделала. И мне надо решить, что делать с этим огнём.

проникся... классно (: