Творчество > "Перекрестки" (рассказ) уже было, но теперь тут.... 

Город дышал. Она слышала отраженное от неба биение мил-лионов сердец, проталкивающих по километрам вен мегалитры кро-ви. Где-то на краю восприятия она слышала (да! слышала!) шорох от трения мириадов слепых маленьких лейкоцитов в этих венах. Ни с чем не сравнимая музыка для того, кто питается жизнью. И даже ее голод, ее вечный голод, казался ей сейчас почти наслаждением, то-мительным и сладким, как боль от любви. Потому что вокруг кипела жизнь. Бетонные мешки хранили тонны биомассы, готовой утолить самые изысканные запросы и вкусы.
Ее ноздри слегка подрагивали. Ночной летний ветер развевал ее волосы, и она с удовольствием подставила ему лицо и улыбнулась широко, не разжимая губ и прищурив глаза, как большая хищная кошка. Впереди ее ждала охота…

Что-то беспокоило его. Что-то постороннее примешивалось к сегодняшнему вечеру. Он был в этом городе уже неделю и успел удовлетворить жажду первых дней, когда накидывался на первую попавшуюся жертву. Теперь он мог позволить себе выбирать, он стал более изыскан и осторожен. Он познакомился с девушкой в ночном клубе. Она была молодой и здоровой. Она была стандартно умна, читала Борхеса, Кортасара, Зюскинда и этих новых японцев, которые сами не понимают о чем пишут. Он любил интеллектуалок, ему почему-то казалось, что их кровь имеет неуловимый привкус корицы, единственный приятный пищевой запах, который остался в его памяти из раннего детства. Булочка с корицей… Девушка интел-лектуалка… Он едва заметно ухмыльнулся. Он уже успел узнать, что она носит контактные линзы, что у нее есть коккер-спаниель, что ее парень урод, а вот с ним у нее такое первый раз – она никогда не идет с парнем в первый же вечер. Они присели в сквере на одино-кую скамейку в стороне от желтого пятна фонаря. Он увлек ее рас-сказом о свете и тьме, о вечности и смерти… Да, о смерти. Ему нра-вилась эта игра с жертвой. Наклонившись к ней, он вдохнул ее све-жее дыхание, и ее губы раскрылись навстречу его языку. Спустя не-сколько секунд он откинулся назад и откровенно облизнулся, пробуя на вкус ее слюну. Месячные закончились неделю назад – девушка чистая. Он обнял ее и склонился к шее. Теперь несколько легких укусов для отвлечения внимания, а затем… Когда она что-либо поймет будет уже поздно. Но что же так беспокоит его все это вре-мя?

Она присмотрела эту парочку с час назад. Вернее, сначала она присмотрела девчонку, но потом к ней приклеился этот парень. Она хотела было подыскать новую жертву, но что-то неясное влекло ее к этим двоим. Что ж… Ей не впервые справляться сразу с двумя жерт-вами. Невидимая она затаилась в кустах позади лавки, на которой сидели эти двое. О чем он рассказывает? О вечности?! Она чуть не рассмеялась – вечность на службе похоти. Что может знать о вечно-сти этот похотливый человеческий самец? О вечности и… об отчая-нии.
В руке у нее блеснул угрожающе узкий клинок. Парень умрет сразу. Кинжал, выкованный слепым мастером из Толедо, четыре ве-ка спустя найдет еще одну жертву. Не вечность, конечно, но все-таки. А вот девушка… О, этому ее обучил посвятивший. Сначала прямой удар кулаком в сердце, которое замрет на секунду в спазме, а затем с удвоенной силой выбросит мощную порцию крови в вены жертвы. Тут главное не упустить момент и вовремя вонзить зубы в артерию. Напор такой, что кровь брызжет в стороны – похоже, как если сначала потрясти бутылку с газированной водой, а затем резко открыть крышку.
Она вся подобралась и приготовилась к прыжку…

Он скорее почувствовал, чем услышал движение сзади, и во-время успел уклониться от блеснувшего в сантиметре от лица ме-талла. Когда нападавшая развернулась для повторной атаки, он уже стоял в полный рост, готовый отразить удар. Его подружка сидела на лавочке, судорожно сжав колени и широко раскрыв глаза.
Он всмотрелся в нападавшую. Девушка ночью в парке с кин-жалом в руке. Тут что-то не так. И в какой-то момент, когда она, щурясь от ставшего слишком ярким света фонаря, осклабилась в хищной улыбке, он понял все. Он улыбнулся ей в ответ, ощерив клыки, и она изумленно отступила, опустив руку с клинком.
- Давно в городе? – он откровенно рассматривал ее стройное тренированное тело.
- Второй день. – В ее голосе промелькнула досада. Охота со-рвалась.
- Откуда к нам?
- Сейчас из Черногории, а вообще из Англии.
- Аббатство Карфакс? – расхохотался он, вспомнив сказку Стокера.
Она усмехнулась:
- Нет. Это было задолго до этого. Черт бы все это побрал…
В этот момент девушка, сидевшая до сих пор тихо на лавке, решила подать голос:
- Это твоя подружка?
Они понимающе улыбнулись друг другу, одновременно по-вернули к ней головы и вместе ответили:
- Да…

- Что ты там плел о вечности этой дурочке? – она облизнулась, вспомнив ее вкус.
- Я люблю разговаривать с ними об этом, перед тем как… Это гипнотизирует их. Люди боятся вечности.
- А ты? Ты не боишься вечности? – она повернулась и посмот-рела на его профиль в мертвенном лунном свете.
Они сидели на маленьком балконе на вершине высокого кра-сивого здания серого камня. Под ними был город с миллионами ог-ней, но суета его не доставала сюда.
Он помолчал какое-то время.
- Я был в этом городе полтора или два века назад. Ничего это-го не было. Не было огней, больших зданий, автомобилей. Но лю-ди… люди не изменились.
- Они никогда не изменятся.
- У них нет вечности, зато у них есть смерть. Но они не хотят думать об этом. Они не понимают, какой это великий дар. Они про-должают жить так, будто их жизнь никогда не закончится. Эта де-вушка сегодня в парке… Ничего не изменилось бы, умри она на пятьдесят лет позже. Она была бы точно такой, какой и сегодня – наполненной чужими глупыми суждениями, с модными журналами вместо мозгов.
- Да, у них есть смерть. А еще у них есть любовь.
Он повернулся к ней, и усмешка тронула его губы.
- Маленькая глупая причуда. Болезнь. Игра воображения.
- Ты пробовал кровь влюбленного человека?
Он замешкался с ответом.
- Химия, - наконец изрек он.
- Смерть и вечность тоже химия. Это просто слова, попытка рассказать о том, о чем нельзя рассказать… Посмотри.
Она извлекла из внутреннего кармана куртки сложенный вчет-веро и завернутый в целлофан лист бумаги, аккуратно достала и раз-вернула его. Это была страница, вырванная из книги, по всему вид-но, что из очень старой. Бумага была плотная и очень хорошая, ка-кую умели делать лет четыреста назад. На одной стороне он успел заметить немецкий текст, выполненный готическим шрифтом.
- Посмотри, - она нежно разгладила пальцами пожелтевший лист.
Это была гравюра. Ангел с красивым лицом и белыми крыль-ями увлекал за собой в небо маленькую девочку. Внизу виднелся ка-кой-то старинный город, а вверху были звезды… одни только звезды и ничего больше.
Он долго рассматривал гравюру, а затем вопросительно взгля-нул на нее.
- Понимаешь, – она тоскливо смотрела куда-то вдаль, - за мной никогда уже не прилетит ангел и не заберет с собой, как эту девочку. Ты понимаешь это?
Он долго молчал, а затем упрямо сказал:
- Они только пыль у наших ног, только камни вдоль дороги.
- Конечно, – она согласно кивнула и, аккуратно сложив листок убрала его обратно в пакет и в карман. – А мы только путники на этой дороге.

Утром они расстались, чтобы никогда уже не встретиться. Она отправилась на Восток, а он на север Европы. Впрочем, насчет «ни-когда» я не уверен, потому что когда речь идет о вечности, такие слова, как всегда и никогда теряют смысл… Когда речь идет о вечности, многое теряет свой смысл.

(с) baron Alex von L

­

Страшная романтика вампирской вечночти.

очень, очень неплохо

Красиво! заставило почувствовать себя каплей в океане вечности!

как молоды мы были...

впечатляет

Осилил. =)

не мертво то, что в вечности живёт.
со смертью времени и смерть умрёт...
   Г.Ф. Лавкрафт

Почему все завидуют тому, чего у них самих нет?...
Кучерявые - прямоволосым, умные - глупым, и наоборот, и так далее?
надо учиться ценить то время, то место где мы живем, то, как мы выглядим...
иначе всё кругом теряет смысл....

Мне понравилось...