Творчество > #239. 

Я знаю этих людей. Знаю их лучше, чем кто-либо другой. Сначала они взломают вашу элекронную почту, потом украдут вашу кридитную карточу, потом залезут в ваш дом, потом убьют кого-нибудь из ваших родственников. Их ничто не остановит. Их волнует только цена риска. И если цена достаточно высока - лучше принять все возможные меры предострожности. Я знаю, о чем говорю. Потому что я - один из них.
***
- Мне надоело каждый день выслушивать твой бред. Неужели ты не можешь найти других тем для беседы? – писклявым голосом, почти срываясь на крик, лепетала девушка, похожая на Одри Хепберн.
- Да это самое важное, о чем в нашем положении следует говорить, - махнув рукой, спокойно ответил мужчина средних лет в синем байковом халате с небрежно повязанным поясом.
Я стоял в дверном проеме, облокотивших плечом о дверной косяк.
- Присядь, послушай, что он несет, - тут же обратилась ко мне девушка.
Я присел на табурет, и мужчина в синем халате улыбнулся.
- Короче, этот душевнобольной утверждает, что предательство Иуды – это нечто вроде эвтаназии для Христа, - сказала она, указывая ладонью на мужчину в халате.
- Не совсем верно, - улыбнулся мужчина. – Я не утверждаю, что так оно и есть. Но, хочу сказать, что и так можно рассматривать данную ситуацию. Может, Иуда был изначально запрограммирован на предательство. Может, это и была его миссия, судьба, та дорога, по которой его вел Бог. В конце концов, он же не убийца, этот Иуда. Он всего лишь тот необходимый элемент в судьбе Христа, который был предназначен для того, чтобы Отец и Сын воссоединились.
- Это бред, я еще раз тебе говорю. Во-первых, если Богу надо было бы воссоединиться с Сыном, то он бы нашел более гуманный для этого способ. Во-вторых, почему тогда Иуда раскаялся, а потом повесился?
- Погоди-погоди. Не так много вопросов. Смерть была частью плана. В конце концов, это все было похоже на шоу. Вроде как показать людям, что Господь столь милостив, что готов пожертвовать самым дорогим, то бишь своим Сыном, чтобы искупить грехи этих жалких людишек. Фактически Иисус собственной кровью эти грехи и смыл. Но он же воскрес. Он знал, на что идет. Он знал, что воскреснет. И предательство было частью этого грандиозного шоу…
- Нет, вы только послушайте! – завелась девушка, прервав его монолог. – Большей дурости я в жизни не слышала. Он псих. Такой логикой можно оправдать любое преступление!
- Да что ты бушуешь? Это всего лишь мое частное мнение, но я его, по крайней мере, могу аргументировать. И я говорю не про любое преступление, а про конкретный случай, который я не считаю преступлением. Даже злодеянием не считаю.
- Хорошие у тебя аргументы – бред чистой воды.
- Бред – не бред, но и эта точка зрения имеет право на существование, – он посмотрел на меня. – Ты согласен со мной, приятель?
- Я не силен в религиозных вопросах, - признался я.
- Да тут не надо иметь семь пядей во лбу. Все предельно просто и понятно. К какому религиозному течению ты себя относишь?
- Пожалуй, я не верующий.
- Думаешь, это правильно? – поднял брови он.
- Отстань от парня. Хоть одному человеку мозг не засирай, – ткнула в него пальцем девушка.
- Позволь мне самому выбирать себе круг общения.
- Ага,   – девушка повернулась ко мне. – Сейчас он начнет тебе втирать про необходимость принятия иудаизма, как гарантии спасения души после смерти физического тела.
- Ерничай дальше, твои подколки на меня не действуют, - сказал мужчина халате и показал девушке язык.
- Мой молодой человек был таким же психом. Пытался силой заставить моего сына принять ислам. Все-таки мужики думают только о себе.
- Я думаю не о себе, а о спасении души. И не только своей, прошу заметить!
- Так, может, и не надо ничего принимать, а просто не грешить? Не думал об этом?
- Что по-твоему есть "грех", если даже предательство Иуды ты считаешь смертным грехом?
- Ну, вот опять... - она развела руками и запрокинула голову, закатив глаза.
***
Я знаю этих людей. Знаю их лучше, чем кто-либо другой. Сначала они будут спорить о том, чего не понимают. А потом перестанут понимать, почему вообще спорят. Сначала они будут забрасывать друг друга сомнительными агрументами, потом перейдут на оскорбления, потом до хрипа в горле будут стоять на своем, потом замолкнут и разойдутся, оставшись при своем. Их ничто не вразумит. Их волнует только самомнение. И если самомнение достаточно велико - не важно, о чем идет спор, они готовы будут опровергать даже собственное мнение, лишь бы уйти не признав чужой правоты. Я знаю, о чем говорю. Потому что я - один из них.