Творчество > Для души несколько строк... 

Я снова жив, и птицы в вышине кристально чистой
с карими глазами.
Твой голос, все,
что знаю о тебе, так много и так мало…
С небесами готов сразиться был,
Но чайки голосами, твоими мне кричат:
«Влюблен – лети.
Сражаться есть кому…
А между вами пять тысяч верст».
Твой голос – теплый, с хрипотцой…
Ты снишься мне, так много и так мало…
Твой голос.
Все, что знаю о тебе – Влюблен в тебя.
Так много и так мало.
2006 г.

Легкой-легкой паутинкой
Кружев бледно-изумрудных
Темной ночью, злая стужа
Замела глаза любимой
Ясные   как, небо в полдень
С переливами добра,
Трелью звонкой соловья,
И такие   озорные, в пору мне сойти с ума.
Закружила, заиграла и навек заколдовала
Навела печаль, мороку, заблужденья, грусть-тоску
«Что с тобою, что скажи?
Ты ведь вовсе не такая – смелая и боевая,
Среди мерзости и лжи. Что с тобою,
Мне скажи?»
«Я сама не понимаю – холод, стужа,
Грязь, обман.
А так хочется летать, воспарить, над синим морем,
К небу взвиться и упасть.
Грудью прямо на утесы острых и холодных скал».
« Ты не бойся, я смогу – я возьму твою беду.
На груди тебя укрою, колыбельную спою»
   25.02.03

оч мило..)невозможная любовь в этой паутине..))

класс... 2й стих вообще супер.

я проще скажу, давай еще!=)

ой.. у мну даже слов нет))
красотищща)

Неутоленное желанье
В коленях дрожь,
В глазах туман.
Ни дать, не взять –
Сплошной обман.
Неутолимое желанье
Обнять, ласкать, не отпускать,
Воспеть, возвысить – рассказать
Какие чувства наполняют –
Всего меня.
Какая страсть.
О Боже,
Слов нет.
Написать, я не могу.
Переполняет – всего меня
Желанья власть.

Я поэт - зовусь Незнайка!
От меня вам балалайка...

=)

Прошу строго не судить...это было очень давно написано.

   «Сон»

I.   Потрясение дней, откровенья ночей
Сон театра и вдаль уходящие рельсы
И фигура богини – невесты моей,
Как сирена парит на вневременном рейде.

II. Обратиться в любовь и забыть, что ты есть
Всех простить, всё простить, опуститься на шельф.
Позабыть все грехи, расплатиться сполна.
Запалить все мосты и уйти в небеса.

Познавать красоту и не верить в неё
Разувериться в жизни и вере в людей
Кануть в лету познанья несказанных слов,
И кошмар заблужденья отточенных мыслей.

III. И тогда в суете быстротечных минут,
Как в театре абсурда – зажжется свеча,
И паяц, словно Гамлет, твердя монолог
С Колумбиной пройдет в зажигательном танго.

А свеча все горит, с нее капает воск
Ростопляя сердца, словно лед по весне
И паяц побежал, все быстрей и быстрей
Тает лед – остановиться, канет во мрак.

И растаяли тени – задули свечу,
Остановлено время, подмостки скрипят
Ты поймешь, что затеял, пустую игру,
Что, уйдя от себя, далеко не уйдешь

IV. Рельсы вечно бегут и всегда на закат
И сирена всегда парит впереди
Тебя будет манить ее сладостный взгляд
И ты будешь бежать, но всегда позади.

И тебе не догнать её, жизнь коротка.
Можно лишь обмануть и себя и других,
Что нагнал и поймал. Но оазис прошел –
И ты снова бежишь свой пустой марафон.

Или просто свернуть и пойти напролом
Все, громя и круша на неторном пути
Думать лишь о себе, нарушая закон.
Преступить через всех и до цели дойти.

А зачем тебе цель, столь кровавой ценой
Не очистить потом, не отмыть кровь с перстов
Будешь, грешен и счастье растает, как сон.
Будешь, проклят, потом и погибнешь один.

V. Вдруг Паяц оступился – забыл монолог
Наступил в темноте, на огарок свечи
С Колумбиной упал, на заплеванный пол.
Мерным боем пробили на башне часы.

Снова время пошло, разгоняя туман
Сумрак ночи и слизь от табачного дыма.
Снова поезд подал свой прощальный гудок
К тебе снова пришло ощущение силы.

VI. И ты снова вернулся на пройденный путь,
Загасив огонёчек сомнений и страха,
Ты пройдешь в от тебя загороженный мир
И в глазах, наконец, появилась удача.

Ведь на торном пути, всегда много цветов –
Собирая букет, приближаешься к цели.
И вот он, наконец, отгороженный мир.
На подмостки взошел. Занавес -   ты у цели.

VII. Откровение дней, потрясенье ночей
Сон театра и вдаль уходящие рельсы
И фигура богини, невесты твоей
Как сирена парит на вневременном рейде.

А в театре стоит полумрак, полусвет
«Вальс цветов» ты с богиней танцуешь устало.
Свечи тихо трещат, Вы одни тишина.
Это счастье и время заснуло. Дастало.
   30.12.90 – 01.01.91 г.г.
   С-Петербург.

   …как в кино.

… внезапно мне показалось, что я на море, лежу себе на чистом песке, в самом прибое, волны ласково перекатываются через мою грудь, а на лицо и губы падают теплые, соленые брызги. Потом я почувствовал внезапно вкус – этих брызг, это было такое странное ощущение, как будто я медленно всплывал из тумана забвения, как лодка, что тихим туманным утром бесшумно выплывает, из-за поворота реки. В тот предрассветный час, когда ты ловишь рыбу, сидя в камышах. Ни звука, и вот из тумана, появляется сначала нос лодки, а потом и фигура человека в капюшоне. Или, возможно, не знаю, как даже можно, сравнивать себя с неодушевленным предметом – но возможно, как телевизор, у которого сначала загорается экран, потом появляется звук, и только потом, изображение. А еще так, включалась 486 модель компьютера, у меня на работе, когда я занимался экологией – сначала он проверял все порталы и только потом входил в Windows, как будто просыпался. В общем, я почувствовал вкус этих брызг – это была не морская вода – она не была горьковатой на вкус, как неизбежное сожаление, она была горячей и чуть-чуть солоноватой – как кровь. Черт, откуда кровь, успел подумать я – и тут, ко мне вернулась способность воспринимать звуки, во мне проснулось-включилось - устройство осознавать.
   То странное ощущение, когда забвение отступает, и мозг не может правильно сделать выводы, сформулировать правильную картинку окружающего тебя мира, и выдает его графическое изображение, как никогда далекое от реальности, сменила полная, яркая ясность узнавания. Душа вернулась в тело, и пробуждение, как всегда, было радостным. Я люблю ощущать по утрам, что я жив.
   Первые долгие секунды, я радостно улыбался, глядя в темноту, и ощущал, что я не один, и это наполняло меня, еще большей радостью и легкостью. В эти первые секунды, я не мог вспомнить, почему вдруг, я проснулся – потому, что еще ничего не видел и не чувствовал своего тела.
   Капли продолжали падать, и стекали по лицу и губам, скатываясь с уголков полураскрытого в улыбке рта на язык и дольше в горло. Я уже чувствовал взгляд склоненного надо мной человека – женщины – её, я очень быстро вспоминал, и в голове стремительно раскручивались мысли.
   Слёзы. Это вкус слёз. Она плакала. Она плакала ночью, в темноте, гладила мое лицо и плакала – а я, в этот момент тупо улыбаясь, в темноту, в которой она плакала, радовался тому, что я жив. Почему она плакала? Если, что нибудь случилось, почему она не разбудила меня? Почему, она так горько всхлипывает? Что я такого сделал? В чем я виноват?
   Почему ты плачешь, милая? Что случилась? Что нибудь, случилось? Что за беда?
Беда. Горюшко-беда.
Мгновенно перевернувшись на плече и пятке, можно было бы сказать, извернувшись, в другое время я бы пошутил над этим – но тут, мне было не до этого. Я обнял её, провёл рукой по волосам, таким мягким и ароматным, поцеловал в веки и вылизал её слёзы – что за такая - беда, что за такое - горе?
   Но, она вывернулась из моих рук, отвернулась, свернулась клубочком и заплакала еще сильнее. Громко всхлипывая и подвывая.
   Не могу оставаться безучастным, когда кто- то плачет. Тем более, женщина. Тем более, моя женщина. Это был момент очень острой любви. Я почувствовал, что мое сердце разрывается от противоречивых чувств овладевших мною мгновенно. Эти чувства росли, расширялись и, перекручиваясь между собой, уже вступили в борьбу, друг с другом и со мной.
   Я не мог остаться, недвижим, и подгреб ее к себе, обнял и стал гладить волосы, плечи и целовать их. Она не пыталась больше высвободиться или сбросить мою руку – только всхлипывала и вздрагивала от рыданий. Я почувствовал, что её слезы уже истекают и скоро она вернется к себе, как и я немногими минутами раньше и путь её будет также долго-мгновенен, и извилисто-прям.
   Я гладил её еще вздрагивающие, но уже не сотрясаемые, плечи и пытался осознать, что же делать, как правильно поступить, мне сейчас. Понимая, что это эгоистично, я не мог, в эти долгие, бесконечные секунды разобраться в той гамме и мешанине чувств и ощущений, что одновременно охватили меня. Они тянули меня в разные стороны, грозя разорвать на части.

…я стоял на краю обрыва, и передо мною разворачивалась бездонная пропасть. Оглядываясь назад и по сторонам, я видел только бесконечную, бескрайнюю равнину, заросшую какой-то травой   желтой, выгоревшей на солнце и колыхаемой каким то незаметным ветерком, который шевелил лениво траву и гонял ее волнами, но почему - то, не достигал меня и краем. На небе необычайно голубом, прозрачном высоко стояло солнце. Был наверное, полдень, ну, или может быть, часа два по полудни, не больше, но, и не меньше. Солнце стояло в зените. Оно обжигало меня. С каждой минутой я все сильнее, ощущал его горячие, безжалостные лучи, на своих плечах и шее. Я чувствовал, что сначала голова, а за ней и все тело   тяжелеет, от этого жара, во рту пересохло, и мой язык   - огромный и распухший, жадно и неконтролируемо облизывает десны и внутреннею сторону губ и зубов. Перед глазами маячило, какое то неясное марево…
   Её плечи вздрагивали все реже, и реже – всхлипывания, тоже почти прекратились. Я целовал коротенькие волосики у нее на затылке, и бормотал, какую то успокоительную чепуху, когда почувствовал, как меня заполняет волна глухого нерассуждающего и неконтролируемого желания. Оно, медленно, но неуклонно поднималась снизу, заполняя все клеточки моего тела и наливая его тяжестью и тягучим томлением. Все, на бесконечную секунду, застыло- остановилось, как стоп-кадр. Я, весь внутренне сжался, как пружина в ударном механизме взведенной гранаты – чтобы взорваться неминуемо и облегченно. Еще мгновение, и от меня останутся только руки и губы – сознанию не останется места.
   И именно в этот момент, я ощутил, что она начала, или вернее собирается начать, движение поворота-переворота, ко мне, на встречу. Руки мои и губы, обрадовались этому, и уже вышедшая из подчинения сознанием, грудь – выдохнула-выталкнула хриплый вздох облегчения. Но, в тот же момент я понял что, сейчас я навсегда потеряю возможность узнать, почему она плакала в темноте. Потому что, вынырнув из бессознательности, она раскроется мне навстречу, её до предела заполнят, знакомо-незнакомые, привычные и еще неиспытанные ощущения, и все мысли и переживания, все то, что заставило её плакать в темноте, захлестнет волною желания – сопротивляться которому, нет ни возможности, ни необходимости.
   Маленький и ужасно любопытный ребёнок – котёнок, что живет в глубине меня, разочарованно вздохнул – ему очень хотелось узнать, в чем, там было дело. Именно было, потому, что она уже перестала плакать, почти. В неуловимом, даже краем глаза, непрерывном повороте головы, её губы уже соприкоснулись с моими, краешком, самым-самым уголком, но уже и этого было достаточно, чтобы жар совместного сопереживания опалил нас обоих.
Но там, в голове, в каком-то ее неопределенном участке, там, где и живет ребёнок-котёнок – появилась, и четко сформулировалась ясная, громкая и очень настырная мысль. Она, бронепоездом проталкивалась, сквозь сладкий туман, что заполнял все мои, немногочисленные мысли, прибывая прямо от нервных окончаний, коих тысячи на губах – как демонов на кончике иглы.
Спроси у нее: « Милая, почему ты плакала?»
   …марево, качалось перед глазами, жара стояла страшная, солнце буквально давило, вжимало меня в землю. Еще немного, и я, стану таким же желтым, выгоревшим на солнце и высохшим, как это унылая, но все же   чем то привлекательная трава, от которой так трудно оторвать взгляд. Я еще раз оглянулся, следов моего появления небыло, ветерок уже разгладил бесконечный сухой, травянистый, пыльный ковер. Все, что я делал, было медленным и неуклюжим, распухший язык царапал небо, а воздух с хрипом вырывался из груди. Сконцентрировавшись   на мареве, я обратил внимание, на том, что оно медленно - буквально на глазах, превращается в узкий деревянный мостик, над пропастью. Не подвесной, а арочный. Изящный и хрупкий одновременно. На той стороне, была такая же, безжизненная, травяная, бездыханная равнина. Любопытство заставило меня,   сделать насколько шагов по мостику. Раз, два, три – и вот уже, и середина. Можно еще вернуться назад, а можно пойти дальше, но тогда возможно, а скорее определенно, будет уже не возможно, вернуться обратно. Ведь в основном, всегда бывает, именно так. Именно так, к сожалению…

   Поворот-переворот завершился, вместе с последними слезками, что еще скатывались- катились по лицу, но глаза уже высохли, и зрачки медленно темнели и увеличивались. Она повела плечами, удобно устраиваясь в кольце моих рук, оглядела меня, ещё осмысленно и наши взгляды неизбежно пересеклись и встретились, застыли. Дыхание пресеклось.
   И тут же, я со всей определенностью, на которую был способен в данный момент, я осознал, ощутил, почувствовал, что любовь, желание и любопытство, в какое-то неуловимое мгновение, наверное тогда, когда она устраивалась в моих объятиях, сплавились в чувство глубокой, ранее никогда не испытываемой нежности. Это была не жалость, не сопереживание – это было, что- то новое, то, что я ещё никогда не чувствовал, не переживал. И я не знал, как вести себя в данной ситуации. Я смотрел на нее сверху, и в её глазах было такое доверие, что я понял, что же такое близость. Время опять, в сотый раз, застыло неподвижно.
…я стоял посредине мостика над пропастью. По обе стороны меня тянулась бескрайняя, бесконечная, безжизненно-бездыханная равнина. Я мог одновременно всю ее окинуть-обвести взглядом. Было в ней что-то такое, что заставляло меня смотреть на нее, не отрываясь, и ни как не позволяло, отвести взгляд. Это было так естественно. Ведь в принципе смотреть было, больше не на что. Но это, не приходило мне в голову. У меня было одно желание – смотреть и смотреть на то, как едва ощутимый ветерок, перекатывает волны по этому морю желтой выцветшей травы. Время остановило свой неумолимый бег. Солнце застыло в самой середине небосклона и сверлило взглядом, мои плечи и затылок. В воздухе висела неестественная тишина, мостик не скрипел у меня под ногами, хотя он производил на первый взгляд впечатление древности и ветхости, не слышно было и шуршания травы под ветерком, не стрекота кузнечиков не пения птиц. Все застыло и замерло в ожидании.
   Я стоял и думал, что, мне теперь делать, мне уже не хотелось переходить на другую сторону – любопытство   утолило свой голод, а больше там было, вероятно нечего делать. Возвращаться назад было неловко, зачем тогда вообще пошел – можно же было остаться на месте, ведь мне и там, в тот момент было хорошо. Но и стоять посредине мостика над пропастью вечно, тоже нельзя. Хотя и хочется.
   Наверное, я что- то понял для себя, стоя на этом, мостике над пропастью, потому что развернулся и медленно пошел обратно. Раз, два, три, - и вот я снова стою, на том же самом месте, только спиною к пропасти, и лицом к бескрайнему, неизвестному, горизонту трав. От которого мне уже ни за что не оторваться…
   Я смотрел на неё сверху, и в её глазах было столько доверия, что я наклонился и просто поцеловал её долгим, долгим и крепким, крепким поцелуем, что перехватывает дыхание, гасит свет в глазах и сводит судорогой губы.
Почему ты плакала, милая?
Я, так тебя люблю! А у тебя, есть другая. Ты во сне называл, её имя.
Это все ерунда, поверь мне, я же здесь, с тобой, а не где-то там, неизвестно с кем, потому что, у меня просто не может больше никого быть. Тебе послышалось.
Да, наверно, послышалось. Но все равно, ведь я плакала не из-за этого, буду я плакать из-за какого то имени, которое мне послышалось.
Я плакала, наверное, из-за переизбытка чувств. А может, и нет. Я не знаю, почему я плакала.
О чем ты говоришь, разве я плакала

мне понравились стихи, и рассказ оч даж неплох!!!! почему тут так мало? скидывай все!!!!!!!!! это же интересно!!!!!!!!!!!!!=)

Классный рассказ... очень )

Мне редко что-то нравится..
это понравилось.. а это так.тронуло ) :. "Не могу оставаться безучастным, когда кто- то плачет. Тем более, женщина. Тем более, моя женщина".. в общем ловлю себя на излишней сентиментальности.... ))

Слезы дождя текут за стеклом,
Плачет от грусти, старенький дом.
Всю он надежду собрал до весны,
Думал, что солнце согреет углы,
Робкая травка фундамент пробьет
И за окошком сирень расцветет.
Но не приходит Весна, сколько дней
Рушиться кровля и скрипит дверь.
Всюду, вокруг оседают венцы.
Видно ему не дожить до весны.
   02.05.03

   Ане К* 1996 год.
   Посвящается…

Я не такая как, все,
Никогда.
Тонкие руки, большие глаза…

Капля за каплей,
Мечта за мечтой,
К сердцу стекая, в крови растворяют:
Страсть и желание,
Боль и покой,
Стальною иглой –
Страх и стыд, побеждая.

Я не такая как все…

Где же ты, милый?
Когда?
Черт, когда?

Руки в «дорогах», потухли глаза.

08.01.2006 г.